Конец одиночества - Страница 26

— Просто подпишите вот тут, — сказал он, указывая на нужную графу, и Флоренс, подписавшись, проводила его до двери.

— Ваша фамилия Рэмфорд? — спросил техник, взглянув на подпись, и остановился в дверях. — Вы как-нибудь связаны с Рэмфордами из Пейнтон-Хауса?

— Нет, — солгала она, чувствуя, что краснеет. — А другие Рэмфорды в деревне есть?

— Только эта семья. Вообще-то Рэмфорды живут здесь в Пейнтон-Хаусе… во всяком случае, с тех пор, как я себя помню.

Помедлив, Флоренс спросила:

— Вы их знаете?

— Совсем немного. Чинил пару раз аппарат миссис Рэмфорд, но остальных знаю плохо. — Он улыбнулся. — Что ж, пора идти, а то при таких темпах я никогда не закончу. Спасибо за чай.

— Вам спасибо.

Флоренс деланно улыбнулась, но, закрыв дверь, обессиленно прислонилась к ней. В своих письмах Гордон Рэмфорд утверждал, что его жена не может иметь детей. Так кто же эти «остальные», что живут в Пейнтон-Хаусе? Уже не в первый раз ей пришла в голову мысль, не являлся ли ошибкой сам ее приезд сюда. Рано или поздно кто-нибудь непременно сообщит Гордону Рэмфорду о том, что в коттедже неподалеку поселилась женщина с той же фамилией и северным акцентом. Много ли ему понадобится времени на то, чтобы заподозрить правду? Если, конечно, она его вообще заинтересует.

Чувствуя подступающие к глазам слезы, она вернулась к посуде. Может быть, лучше было найти себе убежище поближе к людям, которым она не безразлична, а не рисковать быть отвергнутой второй раз в жизни? Норман прав: если бы она не была безразлична Гордону Рэмфорду, тот никогда не бросил бы ее. Интересно, почему ей вообще пришло в голову, что ему захочется увидеться с ней?

Вытерев руки, Флоренс вернулась в гостиную. Только что установленный телефон не давал ей покоя, рука сама потянулась к трубке. Хватит себя жалеть, надо заняться делом. Пора высказать сестре все, что она о ней думает.

Флоренс позвонила Эвелин в офис, и, кажется, в первый раз в жизни та была откровенно рада слышать ее голос.

— Когда этот Таклтон сказал мне, что ты отказалась от квартиры и уехала, я просто не могла поверить своим ушам, — воскликнула она. — С тобой все в порядке?

— Все прекрасно. Кстати… его зовут Норман, — машинально заметила Флоренс. — Я хотела окончательно обосноваться, а потом уже сообщить свой адрес.

— Что ж, это можно понять. — Эвелин оказалась на удивление догадливой. — Вероятно, ты подозревала, что он может обратиться ко мне за информацией о твоем местопребывании, и чем меньше я буду знать, тем лучше.

— Послушай…

— И ты оказалась права, — сестра удовлетворенно фыркнула. — Он действительно ко мне обратился, и я послала его куда подальше.

— Неужели ты… виделась с Норманом, — удивилась Флоренс. Он ничего не сказал ей об этом.

— Ну, вот еще, — обиделась Эвелин. — Он мне позвонил. Не понимаю, как только у него хватило наглости. Он ведь знает, что мы с его женой друзья.

Флоренс присела на подлокотник ближайшего кресла.

— Так, значит, ты утверждаешь, что ничего ему не сказала? — осторожно спросила она. Эвелин почти оскорбилась.

— За кого ты меня принимаешь? — спросила она. — Не отрицаю, он пытался вытянуть у меня что-нибудь о письмах. Но я сказала, что это совершенно не его дело. — Она хихикнула. — Он меня отлично понял.

— Ты в этом уверена?

Флоренс чуть было не рассмеялась. Как бы Эвелин взбесилась, если бы узнала, что проговорилась. Она считала себя умнее других, тогда как на самом деле Норман оказался умнее их обеих.

— Ладно, лучше скажи, где ты находишься? — не утерпела Эвелин. — Кстати, я считаю, что столь окончательный разрыв — отличная идея. Пока ты оставалась здесь, он не оставил бы тебя в покое. Полагаю, Джудит Боулдер была в курсе дела? Неплохо вы с ней отдохнули! Надо было мне догадаться, вряд ли ее муж был бы столь уступчив, подозревай он, что вы просто поехали отдыхать.

— Вечно ты чего-нибудь выдумываешь, — запротестовала Флоренс, несколько рассердившись. Эвелин всегда умела выводить ее из себя. — Джудит просто… помогла мне перевезти вещи. Их пикап гораздо вместительней моей машины.

— Понятно. — Эвелин предпочла не комментировать ответ сестры. — Значит, ты обдумала все это заранее?

— Понимаешь, просто настало время переменить жизнь, — согласилась Флоренс, не желая слишком глубоко вдаваться в мотивы своего отъезда. — После смерти матери и всего прочего захотелось начать сначала.

— К тому же, полагаю, эти письма тоже способствовали твоим настроениям, — прочувствовала Эвелин. — Не понимаю, зачем только мать их хранила. Уверена, что отец ничего о них не знал, он воспринял бы это как оскорбление.

— Но я имела право знать, — не отступала Флоренс, твердо решив не поступаться принципами. — Он не имел права скрывать правду от меня. Во всяком случае тогда, когда я стала достаточно взрослой, чтобы понять.

— Понять что? — Тон Эвелин стал неожиданно жестким. — Флоренс, он прекрасно знал, насколько ты эмоциональна и сентиментальна, и, полагаю, сомневался в твоей способности оценить его вполне разумные и рациональные действия.

— Что ж, признаю, в этом он мог быть прав, — тяжело вздохнула Флоренс. — Но трудно понять, как он мог просто вычеркнуть брата из своей жизни.

— Ничего, когда-нибудь поймешь. — Эвелин, очевидно решив, что тема не стоит того, чтобы спорить по ее поводу, вновь вернулась к главной, по ее мнению, причине. — Так где ты все-таки находишься? Можешь себе представить, как трудно убедить Грейс в том, что тетя Флоренс не ушла на небо, как бабушка.